Мистификация / Телеверсия спектакля театра "Ленком".
Год выпуска: 2005
Продолжительность: 1:53
В ролях: Постановка: Марк Захаров.
Режиссер: Юрий Михаев.
Сценография: Олег Шейнцис.
Художник по костюмам: Мария Данилова.
Хормейстр: Ирина Мусаэлян.
Композитор: Сергей Рудницкий.
Чичиков - Дмитрий Певцов,
Панночка - Анна Большова,
Селифан - Игорь Фокин,
Губернатор, Плюшкин - Александр Сирин,
Улинька - Наталья Щукина,
Манилов - Виктор Раков,
Манилова, Коробочка - Татьяна Кравченко,
Ноздрев - Сергей Чонишвили,
Мажуев - Сергей Сатин,
Собакевич - Сергей Степанченко,
Кифа Мокиевич, офицер - Иван Агапов,
Прокурор - Леван Мсхиладзе,
Фыров - Борис Чукаев,
Степан Пробка - Станислав Житарев,
Петр Савельев - Вилар Кузнецов,
Повар, Мокий Кифович - Сергей Фролов,
Кувшинников - Василий Фирсов,
Бас - Сергей Пиотровский,
Мавра - Ирина Серова,
Воробей - Екатерина Мигицко,
Незнакомка в мужском обличии - Павел Капитонов.
Описание: Это, может, другой какой театр начинается с вешалки, а ленкомовская "Мистификация" - с программки. В ней театр, как порядочный, называет спонсоров- АО "МММ", банк "Чара", ИЧК "Властилина" (шутит так). А потом в лице имиджмейкеров, авторов этнографических минимализмов и прочих консультантов по мегамедийным субстанциям благодарит монтировщиков за возможность разыграть в свободное от монтировки время пьесу Нины Садур подручными средствами.
"Мистификация" Захарова по "Брату Чичикову" Садур по "Мертвым душам" и "Запискам сумасшедшего" Гоголя - это, конечно, в первую очередь Нина Садур, а вовсе не Николай Васильевич, на темы которого она и раньше фантазировала. В гений Гоголя - Набоков сравнивал его с рябью на воде, заставляющую переплетаться параллельные прямые (отражения двух колонн например) - здесь привнесено столько примет времени, что о так называемой чистоте прочтения лучше забыть сразу и настроиться на Нину Садур. Здесь даже хрестоматийные персонажи пришли явно не из гоголевской мистики, а из конкретики именно нашего поворота истории, Вроде дремучей бабы Коробочки (Людмила Артемьева), неожиданно заразившейся бизнесменской лихорадкой. Или Ноздрева (Сергей Чонишвили), который всерьез заигрался в войну с неведомыми грабителями России, но в глубине своей тоскующей спившейся души чувствует, что конец всему "этому" настанет совсем скоро.
Что касается "подручных средств", то тут Олег Шейнцис, кажется, превзошел самого себя. Нельзя не отдать должное фантазии художника, но порой кажется, что актеры буквально протискиваются сквозь коллекцию его находок. Вспоминается самоироничная шутка Захарова: "Когда у нас что-то особенно громко взрывалось на сцене, Леонов у меня спрашивал: "Это и есть ваш фантастический реализм? ". "Да, Евгений Павлович, это он. Больше не буду". Сценография порой напоминает мастерскую изобретателя вечного двигателя, который результата пока не достиг, но по ходу дела напридумывал массу замысловатых штучек: мистические сущности-самоходки, перекатывающиеся, как волны, плоскости пола (надо полагать, образ тектонически неспокойной Руси), взрывы шампанских бутылок с зажигательной смесью и, наконец, кроваво-красное колесо-то ли истории, то ли судьбы, - которое переедет Чичикова как раз в тот момент, когда разум его померкнет и душа, устав от мерзостей, захочет к Богу и попросится на лестницу, уходящую в небо. Он тогда еще не знал, что не только параллельные прямые переплетаются, но и лестницы на небо закольцовываются.
Так кто же он наконец, этот брат Чичиков? Вместо привычного господинчика с уютным животиком перед нами - типичный герой авантюрного романа (Дмитрий Певцов), с беспечной пустотой в кармане, угрозой ареста за контрабанду, романтическим взором и в жилетке на голое тело. Судьба, однако, забросила этого новоиспеченного Бендера в Италию, где он успел подзабыть, как тяжела бывает иррациональность его непостижимой Родины, куда он возвращается, поддавшись чарам и проектам мертвой Панночки (Анна Большова). Возвращается делать деньги из воздуха, выбивать огромные кредиты под вымирающий народ, но при этом создавать семью, строить дом, заводить детей. Только ребенок у него с рыжеволосой и сладкоголосой Панночкой родится мертвым - на этой иррациональной земле, уснувшей беспокойным бредовым сном, получаются только мутанты, годные лишь для пополнения списков мертвых душ, под которые можно выбивать деньги, но не строить жизнь. Здесь вместо жизни - мистификация, вместо души - бумажка, вместо желтой аппетитной курицы - желтое стеклышко, сквозь которое можно посмотреть на свою ключницу и вообразить курицу, и так далее. И выходит, что этот далеко не самый положительный персонаж русской литературы здесь единственный живой человек.
Захаровскую "Мистификацию" можно упрекнуть и в обилии китча, и в том, что чувство меры порой отказывает мастеру. Только саркастический его вопросик так и остается открытым: а что если шумные наши столицы да пара-тройка других губернских городов, которые лихорадит от маниловских прожектов, чичиковской предприимчивости и ноздревской воинственности, и впрямь всего лишь островки на болотистой топкой земле, населенной мертвыми душами; "а те, кто жить остались, смотри-ка, как мучаются"?
Понравилось? Поделитесь с друзьями!
Смотреть Мистификация онлайн
|